Оригинал взят у
erdes в День памяти Николая ГумилёваСегодня годовщина гибели Николая Гумилёва. Точная дата расстрела до сих пор под вопросом, она находится в интервале с 24 по 27 августа 1921 года (приговор был вынесен 24-го). Ахматова считала, что это 25 августа.
Вот последнее фото поэта - если не считать фотографий, сделанных в ЧК:
Николай Гумилёв. 1921
Об обстоятельствах гибели, о заговоре я уже немного писала год назад, а подробности будут в моём романе.
Сейчас снова писать об этом не стану. Скажу только, что Таганцевский заговор был. В нашем литературоведении его принято представлять сфабрикованным и повторять, что Гумилёв никогда не выступал против советской власти. Я раньше тоже так думала - вот и в моём старом посте по ссылке выше представлена эта точка зрения. Но за последний год я увидела немало новых данных, и теперь факт заговора сомнений не вызывает.
Как и то, что приговор был беззаконным, а Гумилёв совершил подвиг.
Знаете, у меня есть опыт работы с литературой, с документами о тяжёлых, кровавых временах. Всегда стараешься воспринимать историю таких периодов максимально спокойно и объективно, подходить к ней с научной позиции... Но обстоятельства дела Гумилёва всё равно выбивают из колеи, производят сильнейшее впечатление, к ним невозможно относиться без эмоций (что, кстати, видно и по всем без исключения биографическим исследованиям) - слишком уж ярко, выпукло там всё проявлено: и безальтернативное стечение обстоятельств, и невероятная подлость, и невероятное же мужество. Эти факты даже сами по себе, в сухом изложении, без какого-либо художественного оформления, действуют на тебя, как самая сильная книга... Ну и стоит ли говорить о том, что, узнав историю Гумилёва, автоматически пересматриваешь свои взгляды на многие вещи.
Я расскажу обо всём этом в романе... А сегодня - предлагаю почитать отклики других поэтов на гибель Гумилёва. Откликов было очень много, есть даже сборник "Образ Гумилёва в советской и эмигрантской поэзии".
Я выбрала несколько стихотворений.
Анна Ахматова
Из сборника "Anno Domini", где многие стихи связаны с Гумилёвым.
Это стихотворение написано от его имени:
* * *
Я с тобой, мой ангел, не лукавил,
Как же вышло, что тебя оставил
За себя заложницей в неволе
Всей земной непоправимой боли?
Под мостами полыньи дымятся,
Над кострами искры золотятся,
Грузный ветер окаянно воет,
И шальная пуля за Невою
Ищет сердце бедное твоё.
И одна в дому оледенелом
Белая лежишь в сиянье белом,
Славя имя горькое моё.
7 декабря 1921
Петербург
* * *
Заплаканная осень, как вдова
В одеждах чёрных, всё сердца туманит...
Перебирая мужнины слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не сжалится над скорбной и усталой...
Забвенье боли и забвенье нег —
За это жизнь отдать не мало.
15 сентября 1921
Царское Село
* * *
На пороге белом рая,
Оглянувшись, крикнул: "Жду!"
Завещал мне, умирая,
Благостность и нищету.
И когда прозрачно небо,
Видит, крыльями звеня,
Как делюсь я коркой хлеба
С тем, кто просит у меня.
А когда, как после битвы,
Облака плывут в крови,
Слышит он мои молитвы,
И слова моей любви.
1921
Ида Наппельбаум
* * *
Ты правишь надменно, сурово и прямо.
Твой вздох — это буря. Твой голос — гроза.
Пусть запахом мёда пропахнет та яма,
В которой зарыты косые глаза.
Пусть мёртвые пальцы на ангельской лире,
Как прежде, врезают свой пламенный след,
И пусть в Твоём царственном, сказочном мире
Он будет небесный придворный поэт.
1921
"Небесный придворный поэт" - отсылка к раннему рассказу Гумилёва "Последний придворный поэт".
Ида Наппельбаум - ученица Гумилёва (занималась в его поэтической студии "Звучащая раковина"). После расстрела Гумилёва, как могла, хранила память о нём, активно участвовала в литературной жизни. В 1951 году её арестовали со словами: "Мы вас не добрали в 37-м" и обвинили в том, что в её доме долгие годы висел портрет Гумилёва. И приговорили к десяти годам лагерей. Но она провела в лагере только четыре года - вскоре после смерти Сталина, в 1954, её выпустили. Она писала стихи, мемуары о Гумилёве, Блоке, Ахматовой - и успела увидеть возвращение стихов Николая Гумилёва к читателям. Умерла в 1992 году.
Вера Лурье
Ученица Гумилёва, поэтесса, осенью 1921 года эмигрировала в Берлин.
ОСЕНЬ
На смерть Гумилёва
Иду быстрей по Невскому вперёд –
Куда, зачем не знаю и сама,
Но только прошлый не вернётся год
И будет новой снежная зима.
Я вспоминаю Мойку всю в снегу,
Его в дохе и шапке меховой
И с папиросой дымною у губ,
И то, как он здоровался со мной.
Потом, прищурив глаз, лениво шёл
К столу, где мы садились в длинный ряд,
Клал папиросы медленно на стол.
Я не увижу больше серый взгляд.
Из ресторанных глаз пронзает свет,
Томительно зовут, зовут смычки.
По Невскому проспекту столько лет
Отстукивают осень каблуки.
1921
Максимилиан Волошин
НА ДНЕ ПРЕИСПОДНЕЙ
Памяти А. Блока и Н. Гумилева
С каждым днём всё диче и всё глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Тёмен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведёт
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца – Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь,
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой,
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
1922
Николай Оцуп
Поэт, переводчик, издатель. После расстрела Гумилёва решил эмигрировать и осенью 1922 уехал в Берлин.
* * *
Тёплое сердце брата укусили свинцовые осы,
Волжские нивы побиты жёлтым палящим дождём,
В нищей корзине жизни – яблоки и папиросы,
Трижды чудесна осень в белом величьи своём.
Медленный листопад на самом краю небосклона,
Желтизна проступила на теле стенных газет,
Кровью листьев сочится рубашка осеннего клёна,
В матовом небе зданий жёлто-багряный цвет.
Жёлто-багряный цвет всемирного листопада,
Запах милого тленья от руки восковой,
С низким поклоном листья в воздухе Летнего Сада,
Медленно прохожу по золотой мостовой.
Твёрже по мёртвым листьям, по савану первого снега,
Солоноватый привкус поздних осенних дней,
С гиком по звонким камням летит шальная телега,
Трижды прекрасна жизнь в жестокой правде своей.
30 августа 1921
Ирина Одоевцева
Самая известная ученица Гумилёва, жена поэта Георгия Иванова, поэтесса, прозаик и блестящая мемуаристка. Её воспоминания "На берегах Невы" и "На берегах Сены" советую прочитать всем, кого интересует Гумилёв, "серебряный век" и жизнь русских эмигрантов в ту пору.
* * *
Мы прочли о смерти его,
Плакали громко другие.
Не сказала я ничего,
И глаза мои были сухие.
А ночью пришёл он во сне
Из гроба и мира иного ко мне,
В чёрном старом своем пиджаке,
С белой книгой в тонкой руке.
И сказал мне: «Плакать не надо,
Хорошо, что не плакали вы.
В синем раю такая прохлада,
И воздух лёгкий такой,
И деревья шумят надо мной,
Как деревья Летнего сада».
1921
Вот последнее фото поэта - если не считать фотографий, сделанных в ЧК:
Николай Гумилёв. 1921
Об обстоятельствах гибели, о заговоре я уже немного писала год назад, а подробности будут в моём романе.
Сейчас снова писать об этом не стану. Скажу только, что Таганцевский заговор был. В нашем литературоведении его принято представлять сфабрикованным и повторять, что Гумилёв никогда не выступал против советской власти. Я раньше тоже так думала - вот и в моём старом посте по ссылке выше представлена эта точка зрения. Но за последний год я увидела немало новых данных, и теперь факт заговора сомнений не вызывает.
Как и то, что приговор был беззаконным, а Гумилёв совершил подвиг.
Знаете, у меня есть опыт работы с литературой, с документами о тяжёлых, кровавых временах. Всегда стараешься воспринимать историю таких периодов максимально спокойно и объективно, подходить к ней с научной позиции... Но обстоятельства дела Гумилёва всё равно выбивают из колеи, производят сильнейшее впечатление, к ним невозможно относиться без эмоций (что, кстати, видно и по всем без исключения биографическим исследованиям) - слишком уж ярко, выпукло там всё проявлено: и безальтернативное стечение обстоятельств, и невероятная подлость, и невероятное же мужество. Эти факты даже сами по себе, в сухом изложении, без какого-либо художественного оформления, действуют на тебя, как самая сильная книга... Ну и стоит ли говорить о том, что, узнав историю Гумилёва, автоматически пересматриваешь свои взгляды на многие вещи.
Я расскажу обо всём этом в романе... А сегодня - предлагаю почитать отклики других поэтов на гибель Гумилёва. Откликов было очень много, есть даже сборник "Образ Гумилёва в советской и эмигрантской поэзии".
Я выбрала несколько стихотворений.
Анна Ахматова
Из сборника "Anno Domini", где многие стихи связаны с Гумилёвым.
Это стихотворение написано от его имени:
* * *
Я с тобой, мой ангел, не лукавил,
Как же вышло, что тебя оставил
За себя заложницей в неволе
Всей земной непоправимой боли?
Под мостами полыньи дымятся,
Над кострами искры золотятся,
Грузный ветер окаянно воет,
И шальная пуля за Невою
Ищет сердце бедное твоё.
И одна в дому оледенелом
Белая лежишь в сиянье белом,
Славя имя горькое моё.
7 декабря 1921
Петербург
* * *
Заплаканная осень, как вдова
В одеждах чёрных, всё сердца туманит...
Перебирая мужнины слова,
Она рыдать не перестанет.
И будет так, пока тишайший снег
Не сжалится над скорбной и усталой...
Забвенье боли и забвенье нег —
За это жизнь отдать не мало.
15 сентября 1921
Царское Село
* * *
На пороге белом рая,
Оглянувшись, крикнул: "Жду!"
Завещал мне, умирая,
Благостность и нищету.
И когда прозрачно небо,
Видит, крыльями звеня,
Как делюсь я коркой хлеба
С тем, кто просит у меня.
А когда, как после битвы,
Облака плывут в крови,
Слышит он мои молитвы,
И слова моей любви.
1921
Ида Наппельбаум
* * *
Ты правишь надменно, сурово и прямо.
Твой вздох — это буря. Твой голос — гроза.
Пусть запахом мёда пропахнет та яма,
В которой зарыты косые глаза.
Пусть мёртвые пальцы на ангельской лире,
Как прежде, врезают свой пламенный след,
И пусть в Твоём царственном, сказочном мире
Он будет небесный придворный поэт.
1921
"Небесный придворный поэт" - отсылка к раннему рассказу Гумилёва "Последний придворный поэт".
Ида Наппельбаум - ученица Гумилёва (занималась в его поэтической студии "Звучащая раковина"). После расстрела Гумилёва, как могла, хранила память о нём, активно участвовала в литературной жизни. В 1951 году её арестовали со словами: "Мы вас не добрали в 37-м" и обвинили в том, что в её доме долгие годы висел портрет Гумилёва. И приговорили к десяти годам лагерей. Но она провела в лагере только четыре года - вскоре после смерти Сталина, в 1954, её выпустили. Она писала стихи, мемуары о Гумилёве, Блоке, Ахматовой - и успела увидеть возвращение стихов Николая Гумилёва к читателям. Умерла в 1992 году.
Вера Лурье
Ученица Гумилёва, поэтесса, осенью 1921 года эмигрировала в Берлин.
ОСЕНЬ
На смерть Гумилёва
Иду быстрей по Невскому вперёд –
Куда, зачем не знаю и сама,
Но только прошлый не вернётся год
И будет новой снежная зима.
Я вспоминаю Мойку всю в снегу,
Его в дохе и шапке меховой
И с папиросой дымною у губ,
И то, как он здоровался со мной.
Потом, прищурив глаз, лениво шёл
К столу, где мы садились в длинный ряд,
Клал папиросы медленно на стол.
Я не увижу больше серый взгляд.
Из ресторанных глаз пронзает свет,
Томительно зовут, зовут смычки.
По Невскому проспекту столько лет
Отстукивают осень каблуки.
1921
Максимилиан Волошин
НА ДНЕ ПРЕИСПОДНЕЙ
Памяти А. Блока и Н. Гумилева
С каждым днём всё диче и всё глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Тёмен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведёт
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца – Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь,
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой,
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
1922
Николай Оцуп
Поэт, переводчик, издатель. После расстрела Гумилёва решил эмигрировать и осенью 1922 уехал в Берлин.
* * *
Тёплое сердце брата укусили свинцовые осы,
Волжские нивы побиты жёлтым палящим дождём,
В нищей корзине жизни – яблоки и папиросы,
Трижды чудесна осень в белом величьи своём.
Медленный листопад на самом краю небосклона,
Желтизна проступила на теле стенных газет,
Кровью листьев сочится рубашка осеннего клёна,
В матовом небе зданий жёлто-багряный цвет.
Жёлто-багряный цвет всемирного листопада,
Запах милого тленья от руки восковой,
С низким поклоном листья в воздухе Летнего Сада,
Медленно прохожу по золотой мостовой.
Твёрже по мёртвым листьям, по савану первого снега,
Солоноватый привкус поздних осенних дней,
С гиком по звонким камням летит шальная телега,
Трижды прекрасна жизнь в жестокой правде своей.
30 августа 1921
Ирина Одоевцева
Самая известная ученица Гумилёва, жена поэта Георгия Иванова, поэтесса, прозаик и блестящая мемуаристка. Её воспоминания "На берегах Невы" и "На берегах Сены" советую прочитать всем, кого интересует Гумилёв, "серебряный век" и жизнь русских эмигрантов в ту пору.
* * *
Мы прочли о смерти его,
Плакали громко другие.
Не сказала я ничего,
И глаза мои были сухие.
А ночью пришёл он во сне
Из гроба и мира иного ко мне,
В чёрном старом своем пиджаке,
С белой книгой в тонкой руке.
И сказал мне: «Плакать не надо,
Хорошо, что не плакали вы.
В синем раю такая прохлада,
И воздух лёгкий такой,
И деревья шумят надо мной,
Как деревья Летнего сада».
1921
